Наша хата-мазанка, в четыре окна, доставшаяся от дедушки Митьки, белела на отдельном холме в конце села.
Дальше были яры и овраги, изрытые весенними водами. По крутым склонам оврагов можно изучать геологию: под дерном слоями после чернозема виднелся песок, ракушечник, потом шла красная глина, за ней гранит, базальт, встречались глыбы бурого железняка. Севернее хаты через выгон, за посадкой, колосилось колхозное пшеничное поле. Входная дверь открывалась на юг, прямо в огород с громадными воловьими тыквами, картофелем, луком, всякой дребеденью. За огородиком стояла пасека в десять ульев. По склону холма располагался фруктовый сад, в нем-то проходили все детские игры, развлечения, исследования жизненного пространства.
Как и все сельчане, родители содержали во дворе живность. Но так как вокруг двора никакого забора не было, то куры, гуси, овцы ходили, где им хочется, но обедать и ужинать спешили во двор.
Гуси были в нем на моем попечении: наливала им воды, выгоняла в овражек, кормила. Подрастали они у меня на глазах, перья стали белыми, чем не лебеди! Уходя на работу, мама дала наставления: "Гусей в пшеницу не пускать, оштрафуют".
Гуси паслись на выгоне, мне хорошо было видно их из окна. Заигравшись с куклами, не заметила, куда исчезло стадо. Нет гусей, явно в пшенице! Скорее, пока бригадир не захватил! Так и есть, вот они, дзебают созревшую пшеницу. Хорошо, что паслись по краю поля, не успели вглубь нырнуть… К осени гуси оперились, стали большими и белыми. Мне нравилось, когда они проветривали крылья, распуская веером, словно дамы на балу…
Захватила хворостинкой, гоню, приговаривая, что нельзя свою хозяйку ослушиваться, то есть меня. В школу я еще не ходила, и была горда тем, что мне поручили такое ответственное дело – быть пастушкой большого гогочущего стада. До обеда я действительно оставалась одна на хозяйстве. Потом приходил дед из столярной мастерской, за ним – папа приносил хлеб Гуси-лебеди – кирпичеком, затем мама с халвой или карамелью – подушечками.
Гоню гусей, а они сытые, идут вразвалочку. Погнала их быстрее, они начали подпрыгивать, потом распустили крылья в стороны, начали проветривать, загоготали, заговорщики, на своем птичьем, вытянули шеи, пробежались. Некоторые даже пролетели метра два. Надо же, летать умеют! Взмахнув хворостинкой, я подзадорила их к бегу. Гуси с разгона взмыли в небо над землей и полетели над нашей хаткой, над садом, над яром в сторону тракторной бригады и мельницы, превращаясь в маленькие точки, а потом совсем растворились вдали. От неожиданности таких событий у меня пересохло в горле. Что я скажу родителям, куда исчезла гусиная стая? Затрепетало сердечко, покатились слезы от такого предательства и одиночества, от растерянности и утраты. Вот и дедушка пришел. Рассказала ему, в каком направлении гуси полетели.
В селе Тополи
Пошел он искать их на колхозный двор, да ни с чем вернулся. Потом отец разыскивал стаю, и нашел на пруду у леса. Только стая не выходит, плавают гуси на средине пруда, к берегу боятся подплывать, вечереет. Обсудило семейство сложившуюся ситуацию. Три дня ходил отец на озеро, звали гусей, да ни с чем возвращались, они и шеей не вели. Почувствовали мои лебедушки вольность, наслаждались простором, плескались в прозрачной водице. Выросли, ведь, в луже за сараем. Я каждое утро воды из колодца в это болотце поливала. Взрастали замарашками, а тут отмылись, перья распушили, загоготали, запели. На четвертый день мама взяла решето кукурузы, пошла вместе с отцом к озеру. Выманили они гусей на берег, пригнали беглецов во двор.
Обрадовалась я возвращению подопечных, отлегло от сердца. Пастушка все же! На следующее утро отец большими швейными ножницами подстриг им крылья. Из прекрасных гусиных вееров получился решетчатый забор, теперь они не могли подняться в воздух. Стая превратилась в стадо. И топали они своими гусиными лапками…
Было тоскливо и жалко до слез, но ради людского спокойствия пришлось лишиться части перьев. Меня охватило чувство легкой зависти: птицы, пусть один раз, но взлетели. Мне тоже хотелось испытать ощущение полета. Мысленно я парила над землей, будто пролетела этот путь к пруду вместе со стаей.
Осенью я пошла в первый класс в новой школьной форме, в белом с кружевами фартуке, с большими белыми бантами в косичках. Мои одноклассницы и одноклассники, нарядные, в белоснежных рубашках, напоминали мне стаю гусей-лебедей, которая встретила меня радостно и приветливо. Моя лебединая песня только начиналась.
